Официальный сайт Епископа Красногорского Иринарха

Интервью,

данное епископом Пермским и Соликамским Иринархом

газете «Пермский обозреватель».

Откровенный разговор

«Пермской области не хватает ревности и желания»

Епископ Пермский и Соликамский Иринарх оценивает ситуацию в миру и в Церкви. Собеседник убежден, что свой голос необходим не только губернатору, но и правящему архиерею.

Мое удивление и неподдельный интерес епископ Пермский и Соликамский Иринарх впервые вызвал, когда, вопреки воле областной администрации, провел службу на территории пермского зоопарка, где ранее находилось кладбище церковных служителей и почетных граждан Перми. Наверняка не без подачи властей личность Владыки окутали разные домыслы. Мне же этот шаг правящего архиерея показался смелым и решительным. Личная встреча только подтвердила однажды сложившееся мнение. Широкий, уверенный шаг, властные манеры, сосредоточенный, глубокий взгляд, густой, сочный бас – всё выдавало в собеседнике умного и волевого человека, способного на решительные и неожиданные поступки.

Экономика без нравственности

- Как вы оцениваете сегодняшнюю социальную ситуацию, в частности, меры по монетизации льгот?

- Больные вопросы решать необходимо, но власть начала это делать преждевременно. И всё это небезопасно не только для общества, но и для государства. Речь идет о пенсионерах, наших родителях, бабушках, дедушках, ветеранах. Они создавали мощь страны, но так и ничего не заработали. Они строили общество, которое сейчас о них забыло. Их не ударишь милицейской дубинкой. И в относительно благополучном Пермском регионе оказалось всё не так гладко: люди вышли и перекрыли дорогу. Я помню, в начале 90-х, еще среди депутатов Верховного Совета проводили опрос: что они ставят на первое место? Оказалось, что на первом месте - экономика, а религия и нравственность – 14-м, 15-м. Вот и построили экономику без нравственности и духовности.

- А как складываются ваши отношения с региональной властью?

- По-разному. В районах и городах области и в городе Перми они складываются лучше. С губернской администрацией – сложнее. Эти отношения находятся еще только в стадии становления, поскольку, я так полагаю, до меня здесь этим никто не занимался. Владыка Афанасий был болен и уже не мог решать эти вопросы. Бывший губернатор Юрий Трутнев мне говорил, что у них не было с Церковью каких-либо особых совместных действий. В плане становления губернско-епархиальных или государственно-церковных отношений в нашем регионе по настоящему никто не работал. Это все выпало на мою долю. Религии в Пермской области не придавалось того значения, которое она должна иметь в жизни. Это можно сравнить с положением национальных республик в советское время: вот есть у вас право на самоопределение, пожалуйста, попляшите, походите в национальных костюмах, но только не смейте требовать самостоятельности! Так и здесь: есть католики, протестанты, православные, иудеи, мусульмане… Создали МКК, встретились, чаю попили… Внешне всё хорошо: все разные, в красивых одеждах. Но ведь если руководители о чем-то договорились, это еще ничего не значит. Все проблемы-то существуют в низах. Сектанты-то действуют, втягивая в свою сеть людей. А реабилитация человека, попавшего в эту сеть, порой сложнее чем реабилитация алкоголиков и наркоманов. И никого эти проблемы не волновали. И сейчас я прошу от власти приведения ситуации в области в соответствие с Законом «О свободе совести и вероисповеданиях». Допустим, на каком основании нам сдают древнейший монастырь в Соликамске в аренду на пять лет?.. Монастырь наш. Это церковная собственность. В Суксуне храм отдали в аренду на пять лет. Как так?.. Через пять лет мы снова должны переоформлять договор. А храмы не такие богатые. Нам что, делать нечего больше?! Мы что, коммерческая организация. Ведь ясно же сказано в федеральном законе, что храмы передаются в безвозмездное бессрочное пользование. Были проблемы и с уплатой налога на землю. Ну, нельзя приравнивать храмы к каким-то частным, коммерческим структурам. Помню, Пермскому Бахаревскому женскому монастырю начислили около 400 тысяч рублей налога на землю, а годом ранее мы всей епархией с трудом собирали такую же сумму на ликвидацию последствий пожара в монастырском храме и сестринском корпусе этого монастыря, - а здесь столько же, чтобы только заплатить этот налог. А ведь эта проблема решена уже практически во всех регионах, может, кроме Ульяновской области. Но это Ленинская область. И в Пермской области не решена. Это, конечно, непростые вопросы, но тем не менее они тоже решаются в рабочем порядке, хотя медленно и очень болезненно для каждой из сторон.

- Владыка, как вы решились на проведение службы на территории зоопарка? Это достаточно неординарный и смелый шаг.

- Там находится архиерейское кладбище и кладбище почетных граждан города Перми и Пермской губернии. Это место вечного упокоения тех самых людей, кровь которых течет в наших жилах, и которые создавали духовную и материальную культуру региона. И как только я получил назначение на Пермскую кафедру, я сразу сказал, что первым делом должен отслужить панихиду на этом кладбище. Два года губернская власть мне это запрещала. В конце концов мы нашли понимание у администрации зоопарка. И я отслужил панихиду. Во время молитвы маленькая лошадка просунула сквозь жерди голову и почти половину службы так и простояла вместе с нами, внимательно слушала. И птицы внимательно слушали. И звери смотрели. И ничего страшного не произошло. До сих пор мне не разрешили провести молебен в кафедральном соборе, в котором находится сейчас картинная галерея. Дирекция картинной галереи так и не созрела к этому до сегодняшнего дня. Три года я жду, когда же созреет Пермь для того, чтобы правящему архиерею в его кафедральном соборе дали право отслужить молебен. Мы его что, взорвем? Или он рассыплется?.

- Решается ли вопрос с передачей вам церковных зданий?

- Пока ни одного церковного здания я не получил. Здесь должна быть добрая воля со стороны власти, в чьей собственности находятся здания. Пока понимания в этом вопросе я не ощутил. Вроде бы, и не отказывают, но и не исполняют. Все понимают, что передавать надо, но каждый думает: «Только не я, пусть кто-нибудь другой». Хорошая Пермская область. Ничем ее Бог не обидел: ни природными ресурсами, ни человеческим потенциалом. Одного ей не хватает – ревности и желания.

Змея сомнений

- Владыка, скажите, насколько больше сегодня стало верующих и насколько истинна их вера?

- У апостола Павла есть такие слова: «Вера от слышания, а слышание от слова Божия» (Рим. 10,17). Вера начинается в уме. Сначала человек должен услышать учение Церкви и именно то учение, которое действительно верно и правильно проповедуется. А церковный историк П.В.Знаменский в учебнике по Истории Русской Церкви записал, что «вера без знания – слепая вера». Я помню, как в юности каждый дореволюционный листочек учения о вере, который удавалось раздобыть, мы просто «глотали». И это были наши чуть ли не единственные письменные источники познания о вере. Большинство храмов в советское время было закрыто. Библию вообще достать было невозможно. Может, только в Москве. Если мы встречались со старыми священнослужителями, которые получили образование еще до революции, то они действительно могли понятно объяснить учение о православной вере. Но больше было тех священников, которые не имели духовного образования, а сами чему-то научились при храмах. Они были больше требоотправителями: могли отслужить литургию и другие службы, покрестить ребенка, повенчать супругов, отпеть усопшего, проводили другие службы. Но проповеди профессиональной часто произнести не умели. А человеку надо, прежде всего, услышать Слово Божие. И сейчас мы имеем возможность услышать о вере то и так, как учит об этом Церковь, о чем учили нас и до революции, и тысячу лет назад. И любую церковную литературу сегодня можно свободно купить. Поэтому, с этой точки зрения, верующих, конечно, стало больше. Но от умственного слышания до веры сердечной, которая является даром Божиим человеку и которую имели в своих сердцах святые мученики за Христа, - длинный путь. У некоторых людей – это несколько лет, у других – вся жизнь.

- Многие люди сегодня испытывают большие сомнения в жизни. Что бы вы им посоветовали?

- Не бояться сомнений, но и не останавливаться в этих сомнениях, а преодолевать их. Не лелеять эту «змею сомнения» в себе, но и не бояться ее. Помню, когда впервые прочитал у Федора Достоевского в «Братьях Карамазовых» о том, что у Алеши иногда приходили сомнения в вере, сильно удивился. Он ведь жил в монастыре, был послушником. И вдруг сомнения в вере. Думал сначала: не прав Достоевский, вновь разошелся с церковным учением ... Но поразмыслив, согласился, каждый человек всегда в чем-то сомневается … Сомнения – как ветер, который налетает на дерево: слабые листья срывает, а сильные – осилить не может. Так и здесь. Сомнения налетают на душу и сознание человека. Мы все в процессе жизни что-то узнаем, сталкиваемся с позитивом и негативом. Но если человек не боится этих сомнений и старается их преодолеть в своей жизни, борется с ними, то он с каждой победой над сомнением как по лестнице – ступенька за ступенькой с Божией помощью поднимается выше и вера его крепнет. А если не преодолел, то свалился вниз, и восхождение вверх нужно начинать сначала.

- Владыка, сами вы испытывали когда-либо сомнения?

- В каком плане сомнения?.. В 12 лет мать привела меня в церковь. Мне там понравилось, и я стал каждое воскресенье ходить в храм. Служил в ней пожилой священник, который в свое время отсидел в тюрьме за веру – они все тогда сидели. Мне нравилось бывать на службе, молиться… Так что сомнений в вере у меня никогда не было. Ну, а какие бывают сомнения у людей, только что пришедших в церковь… Например, узнаете вы о вечности мучений грешников. А у вас родители – неверующие. Вам жалко родителей, они же близкие для вас люди. И у вас возникает протест: родители для вас очень хорошие люди, но если они неверующие, то, получается, что они будут вечно страдать за гробом ... Сомнения появляются?.. Конечно. Но надо разобраться. Как-то на одной из лекций в московских духовных школах еще в советское время митрополиту Сурожскому Антонию (Блюм) задали вопрос: «Может ли спастись неверующий человек?» Он ответил: «Если человек всю свою жизнь делал добрые дела, даже если и был неверующим, когда он перейдет в мир иной и увидит Христа, то я не верю, - сказал Владыка митрополит, - что он не упадет в ноги Его и не скажет: «Господи, Ты есть то, что я искал всю свою жизнь!»

- Вы благополучно преодолевали сомнения?

- Это как при изучении науки. Сомнений в вере не было – ведь я с детства в Церкви. Но как понимать то или иное святоотеческое учение или взгляды современных нам представителей богословской мысли – вопрос такой всегда существует. Но по мере изучения предмета человек всегда приходит к какому-то заключению. Вот как понимать?.. близкий человек умер неверующим … Вечность мучений для него или есть надежда на избавление от страданий за гробом?.. Этот вопрос всегда беспокоит многих. Потому что Церковь молится за усопших и мы верим, что молитва Церкви может помочь избежать страданий. А способна ли душа неверующего человека принять благодать Божию? Есть ли в его сердце место для Бога? Или он не способен принять в себе Бога, потому что он горд, ожесточен. Ведь Бог насильно никого не спасает. Если мы здесь, на земле, не хотим принять Его помощи, то и там тоже не сможем. Значит есть вечность мучений для грешников и вечное блаженство для праведников. Об этом Церковь всегда напоминает нам.

Кадровый голод

- Скажите, к вам люди могут свободно обратиться?

- Если человеку очень необходимо встретиться со мной, то я, конечно, принимаю. Например, на богослужении вечером при елеепомазании или после литургии, когда подходят ко кресту, прихожане часто обращаются прямо ко мне в храме и я назначаю им время приема, если вопрос достаточно серьезен. Но у меня очень много административной работы, и считаю, что, прежде всего, я должен быть доступен для священников и то – больше для благочинных и наместников монастырей. А они уже ведут пастырскую работу со своими подчиненными священнослужителями, которые служат в храмах. Любой прихожанин храма или монастыря может подойти к священнослужителю во время исповеди и разрешить свои проблемы. Церковь в этом отношении ведет большую работу. Например, в Верещагино мы поддерживаем сиротские приюты для мальчиков и девочек, накапливаем опыт, чтобы внедрять его и в других местах епархии. В Бахаревском женском монастыре – сегодня около 80 процентов пожилых людей, и их ведь не содержит государство. Наши священнослужители работают в тюрьмах. Студенты семинарии во время каникул помогали онкологическим больным в стационаре. Потом кто-то из них станет больничным священником. В Институте сердца мы планируем создать общину сестер милосердия, там мы ждем завершения строительства больничной часовни. Я ставлю перед собой задачу – организовать реабилитационный центр для алкоголиков и наркоманов, потому что в Москве я занимался этой проблематикой в течение семи лет, опыт у меня есть. Работают у нас и воскресные школы при приходах, где мы стремимся воспитывать детей в духе православной веры и высокой христианской нравственности. Большое значение, безусловно, имеют исповеди и проповеди священнослужителей в храмах. Это огромная работа, которая, в общем-то, приносит мир из Церкви и в социальную сферу губернии. Другой вопрос – что мы еще не везде успеваем, не везде есть священнослужители, специально подготовленные для конкретных сфер церковно-социальной деятельности, потому что их раньше здесь не обучали. Это сейчас мы открыли духовную семинарию, чтобы решить и эту проблему.

Есть и другие препятствия. Например, бедность храмов. Их часто открывали не там, где нужно. Только в Перми нам бы надо еще открыть 20 храмов. Поскольку сейчас на 100 тысяч населения у нас приходится один храм. И внутри города некоторые люди вынуждены ехать в церковь за 20-30 километров. И зимой многие пожилые люди и дети не поедут в храм, тем более, сейчас не стало бесплатного проезда. И это уже сильно сказалось на состоянии приходов. И сами настоятели храмов решают больше хозяйственные вопросы: как покрыть крышу, где найти деньги. Они вынуждены больше заниматься не пастырской, а хозяйственной работой. Я по себе это очень хорошо знаю. У меня чисто богословского образования 15 лет, а я, как будто в отместку за это, 15 лет занимался реставрацией храмов, искал деньги, стройматериалы, трубы, балки, кирпичи. И так с утра до вечера. Я всегда поражался: почему так разбрасываются кадрами? Но другого выхода нет, больше некого поставить. И все мы, выпускники духовных академий тех лет получили по разрушенному или очень запущенному храму, чтобы их восстанавливать. А это занимает не менее 10-15 лет.

Нечистые деньги

- Какой храм реставрировали вы?

- Храм иконы Божией Матери «Отрада и Утешение» на Ходынском поле в Москве. И еще больничный храм святых врачей бессребреников Космы и Дамиана при московской городской клинической больнице им. С.П.Боткина.

- Вы никогда не испытывали сомнения в том, что деньги, на которые сегодня реставрируются и возводятся церкви, скажем так, не совсем чистые?

- Господь не принимает нечистых денег. Хотя, вы правы, они могут попасть в Церковь. Но они так и расходуются… Конечно, бизнес у нас был криминальный. Я сам отпевал людей, которые убивали друг друга в начале 90-х. Порой было по два гроба. Крепкие парни. Часто это были офицеры. Армия разваливалась. Они уходили в эти структуры, охраняя одного, расстреливали других, погибали сами. Но капитализм 19 века в России был тоже не таким уж и безупречным. И сейчас порою деньги достаются людям с нечистым прошлым. И они иногда жертвуют на церковь, строят (правда, это очень редкое явление и в моей практике восстановления храмов в Москве никто из этого сообщества мне не помогал). Русский мыслитель Федоров говорил, что несправедливо раздеть одного человека и за счет этого одеть другого. И нам такая помощь не нужна. Да, иногда в церковь приходят деньги, полученные от преступной деятельности. Но иногда эти храмы сгорают. Иногда их грабят. Приобрели иконы, например, а потом их украли. Построили часовню, а она потом сгорела. Видимо, Господь не принимает такую жертву.

Хозяйство и пастырство

- Владыка, в наших монастырях есть истинные молитвенники? Или в них оказываются больше люди, просто уставшие от жизни и переставшие бороться?

- Оптина пустынь прославилась в конце 19-го – начале 20-го веков. А история возникновения монастыря уходит в 12-й век. Так сколько веков понадобилось, чтобы накопить такую духовность, чтобы Оптина пустынь обросла старцами. Свято-Троицкая Сергиева Лавра ведет свое летосчисление с 14-го века. А теперь представьте, сколько нужно времени нам, чтобы монастырская жизнь после разрушения вновь процвела подвижниками? Сейчас в наших монастырях – больше хозяйственников, потому что некоторым монастырям только по 5-10 лет. Конечно, если кому-то удается пригласить из другого монастыря настоящего молитвенника, старца – это хорошо. Я сам, например, больше предпочитаю обращаться в Троице-Сергиеву Лавру или посещать монастыри Греческого Афона, где накоплен великолепный духовный и молитвенный опыт. А у нас идет становление монастырской жизни. И это надо понимать. Мы все должны участвовать в этом становлении. И если мы будем помогать монастырям, они быстрее восстановятся в своей хозяйственной структуре. И чем быстрее это произойдет, тем быстрее там начнется накопление духовного опыта. Там появятся ежедневные богослужения. Молитва в храмах – очень тяжелый труд. А требовать сейчас, через пять, пусть десять лет, после открытия монастыря от монашествующих чудотворений и проявления какой-то особой духовности сейчас просто невозможно.

Сила молитвы

- А у вас самого есть духовник?

- У меня с самой юности всегда был духовник и очень строгой жизни. Он мне предсказал, что я буду монахом. Последние десятилетия его жизни ему не давали служить в храме, он был под очень строгим контролем у властей. И он жил на квартире в Москве, молиться за литургией приезжал в Богоявленский Патриарший собор – это было еще при Святейшем Патриархе Алексии Первом и Святейшем Патриархе Пимене. У меня к нему сохранилось чувство благоговения и уважения, глубокой благодарности за все то, что он воспитал во мне. Только благодаря религиозному воспитанию, данному мне духовным отцом во время прохождения индивидуальной исповеди, я могу выдерживать сегодня такие нагрузки. Он уже скончался. Но, безусловно, и епископы нуждаются в духовниках. Есть старцы в монастырях. Такие, как архимандрит Кирилл в Троице-Сергиевой Лавре. К таким духовникам трудно бывает попасть, у них всегда толпится народ. Но если это необходимо, то возможность найти всегда можно. Пока все вопросы я разрешаю сам. Потому что получил хорошее религиозное воспитание от своего духовника и богословское образование в духовных школах. К тому же я не принадлежу к молодому поколению, я застал то старое духовенство, которое видело своими глазами, какой была православная Россия до революции. Эти священнослужители были исповедниками. И все они по много лет отсидели в тюрьмах за веру. И не отреклись от нее. Они выходили из заключения и снова начинали служить в храме, потом их снова сажали. И если оставались живы, то вновь продолжали служить и так всю свою жизнь. Общение с такими священнослужителями дало хорошую закалку в жизни.

- Что вы делаете, когда очень тяжело на душе?

- Молюсь. Молитва снимает любую тяжесть души и дарует человеку внутренний мир, укрепляет веру. Обратите внимание, например, на панихиду или отпевание усопших. Когда в начале 90-х я отпевал убитых в криминальных разборках молодых людей, я видел безутешное горе их жен и детей. Это были, как правило, молодые женщины, у которых остались дети-сироты. Они буквально были в истерике, и чаще всего никто не мог их успокоить. Стоит крик безутешного горя, стон измученной страданием души. Очень тяжело все это наблюдать. Быстро начинаешь службу. А когда священник истово служит, то совсем скоро эти женщины постепенно успокаивались. Да, они были еще в иступленном состоянии, но у них прекращалась истерика, они умолкали и прекращали кричать. Горе не исчезало, оставалась и боль души, но от молитвы и умиротворяющих церковных песнопений наступало некое облегчение. Панихида и отпевание усопших – это самые успокаивающие богослужения. Потому что чинопоследования напутствия усопших в последний путь построены таким образом, чтобы задеть струны в душе человека и облегчить его страдание. Так и тот, кто постоянно молится, в молитве черпает силы. Но самое основное богослужение в Церкви – литургия, во время которой совершается Таинство Евхаристии или Причащения. Таинства Церкви освящают и укрепляют душу человека.

Приносящему соблазн

- Вас считают очень строгим, и даже жестким руководителем. Это так?

- В чем-то - строгим, в чем-то - жестким, в чем-то - мягким. Но священнослужители – это люди, а людям свойственно ошибаться…

Грех действительно есть проявление слабости человеческой природы. И, конечно, у каждого человека есть свои прегрешения. Но есть обычные грехи, а есть - смертные. За смертные грехи христианину, и тем более священнику полагаются определенные канонические наказания вплоть до лишения сана. Последнее каноническое прещение еще не применялось мною. Священник очень высоко поставлен в обществе и он не имеет права жить так, как ему хочется. Как сказано в Евангелии?.. «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской. Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф. 18,6-7). И эти слова в первую очередь относятся к священнику, как впрочем и каждому христианину. Человек должен избегать греха и, в особенности, смертного. По отношению к мирянам - это прежде всего супружеская неверность, и как следствие распущенности нравов – аборты, которые Церковь сейчас причислила к грехам детоубийства, другие виды убийств, лжесвидетельства, иные тяжкие прегрешения по отношению к Богу и ближним.

- Вы кого-то наказывали?

- Да, и мирян и священников, но всегда обходился полумерами. Были и запрещения в священнослужении – по большей части это дисциплинарные нарушения уставной внутрицерковной жизни, которые снимались после принесения покаяния в содеянном и исправлении. В большинстве случаев вина осознается, но некоторые, может быть, меня и не любят за строгость.

Вещий сон

- Во сколько лет вы приняли монашество?

- В 33 года - не поздно и не рано. Сначала я окончил Московскую духовную семинарию, потом Московскую духовную академию, далее - аспирантуру. И на последнем году обучения в аспирантуре я определился. В апреле этого года исполняется 20-летие моего священнослужения. Приписан я был к Троице-Сергиевой Лавре, но в основном находился в Москве.

- Это было тяжелое решение?

- А как вы думаете: легко принимать решение о монашестве?.. Если человек жениться или замуж выйти спокойно не может… У человека всегда много проблем при принятии кардинальных решений …

- А вам никогда не хотелось иметь семью, детей?

- Вы знаете, я всегда очень много работал. Было время, когда, будучи церковным чиновником в Отделе внешних церковных связей Московского Патриархата, я нередко спал по два часа в сутки. Ранее я постоянно учился. Мне всегда не хватало времени заниматься собой.

- А где вы родились?

- Мои родственники в свое время во времена раскулачивания бежали из Горьковской области в глухой уголок Чувашии. Там я родился и окончил школу.

- А где приобретали духовное образование?

- В Сергиевом Посаде - в Московских духовных школах, потом – за рубежом: в Англии, в Швейцарии, в Америке. В Женеве – экуменический институт в Боссэ, в США - Богословская школа при Гарвардском университете. Но в то время я уже был кандидатом богословия.

- А к Перми когда-то имели отношение?

- В детстве была одна бабушка, которая часто сидела с моими братьями и сестрами, когда мама уходила на работу. Так вот, у нее сын с семьей жил в Перми. И как-то она приходит к нам и рассказывает маме, что видела меня во сне в очень красивых и блестящих священнических одеждах, в которых я совершал богослужение в храме в Перми. Все расценили этот сон как предсказание о моем священстве, о котором я мечтал с детских лет. Вот и все … Да, я люблю церковное благолепие, благоустроенные храмы и богато украшенные иконы, люблю облачать духовенство в красивые облачения, особенно в престольные праздники, да и вообще я неравнодушен к церковной красоте. А когда меня назначили на Пермскую кафедру, я вспомнил этот сон благочестивой старушки, которая уже давно отошла в мир иной. Вот все отношение, которое я имел ранее к Перми…

- Вы читаете что-то, кроме богословской литературы?

- Я люблю читать Федора Достоевского, Льва Толстого, других писателей. Но всегда предпочитаю русскую литературу западной. У меня хорошая библиотека. Другое дело, что сейчас у меня нет времени читать художественную литературу. С удовольствием бы перечитал сейчас Чехова, Пушкина, Лермонтова, других классиков русской литературы.

- Владыка, какой вы видите свою дальнейшую перспективу? Говорят, вы очень бы хотели вернуться в Москву?

- В Москву – вряд ли, мне думается, что я покинул ее навсегда. Мы – люди подчиненные. И никто из епископов не знает, где он может оказаться завтра, куда его назначат. Однако, лично я никуда не собираюсь. Мне нравится Пермский Край, который щедро одарен Богом духовным и материальным богатством. Мне нравится пермское духовенство и богоспасаемая пермская паства. Я радуюсь за успехи возрождения в Перми духовного образования. Я постоянно молюсь о том, чтобы Господь скорее обратил наш народ к вере своих отцов и к его православным корням и историческим традициям. Я убежден, что Пермская и Соликамская епархия достойна находиться в ряду самых процветающих и лучших епархий Русской Православной Церкви.

Жукова Наталья Александровна